Сообщения с тегами ‘психотерапия’

Нейроинтеграция и я

Дорогие друзья! 30 ноября 2023 года отгремел наш выпускной, и теперь я официально могу представляться, помимо всего прочего, как тренер по нейроинтеграции. Я закончила программу подготовки в Neurointegration Institute (Калифорния), которая началась в апреле и закончилась в ноябре этого года. Первая часть программы называлась «Новая Орбита», и во время этой части я попробовала метод нейроинтеграции на себе (а также наблюдала его действие в моей семье). После этого я съездила на джойпассану в Турцию и лично познакомилась там с Катериной Ленгольд, автором нейроинтеграционного подхода, и (частично) командой Института нейроинтеграции. Потом, в августе, началась уже собственно моя тренерская подготовка. Два месяца мы изучали теорию, а после этого ещё два месяца проходили практику, сопровождая реальных клиентов. И вот теперь эта первая часть пути завершена. Впереди у меня ещё куча всего интересного в тренерском сообществе (уже довольно-таки большом и исключительно дружелюбном), а также внедрение моих новых знаний в мою практику. 

Что же, если описывать крупными штрихами, даёт нам нейроинтеграционный подход? В целом, это про то, чтобы подружиться со своими мозгами и учитывать, как они работают с точки зрения физиологии. Есть три основных аспекта, в которых дружба с мозгами очень показана:

  • Состояние нервной системы. Без учёта того, как мы реагируем на стрессовые ситуации и восстанавливаемся после того, как отреагировали, мы довольно быстро оказываемся в состоянии выгорания, когда наши нервные клетки уже не могут адекватно реагировать на стимуляцию. Находясь в выгорании, мы подходим на опасно близкое расстояние к развитию классических депрессивных симптомов. Находясь в состоянии, предшествующем выгоранию, то есть в дистрессе, мы рискуем частично или полностью разрушить свою жизнь, пребывая в ярости, или в панике, или в очень сильной тревоге. Нейроинтеграционный подход позволяет гибко и достаточно точно отслеживать состояние в данном периоде жизни, учит регулярно замечать своё состояние, а также максимально комфортным образом, не нанося вреда своему организму, этим состоянием управлять.
  • Когнитивные функции. Наше восприятие, память и мышление находятся под влиянием (а) нашего прошлого опыта; (б) текущего состояния. Реальность в том виде, в каком мы её обычно воспринимаем, является нашей собственной психической реальностью. Применение нейроинтеграционного подхода по отношению к привычным стратегиям создания и поддержания нашей реальности даёт нам возможность гибко и эффективно пересматривать свои решения и принимать их на основании того, что действительно важно для нас, а не на основании того, как мы привыкли мыслить, или того, куда толкают нас прямо сейчас состояния дистресса и выгорания.
  • Системные действия. Помимо того, что мы как-то воспринимаем окружающий мир и формируем себе его картину, мы ещё что-то, как ни странно, в этом мире делаем. Нейроинтеграционные практики позволяют нам организовать свои действия таким образом, чтобы они были оптимальным образом связаны с тем, кто мы есть, с нашими целями и нашими возможностями на данный момент. Тем самым они помогают нам, собственно, эти действия совершать.

Нейроинтеграционный метод можно практиковать «в чистом виде», в форме трёхнедельных (длительность опциональна и зависит от запроса) спринтов, которые позволяют клиенту в очень мягкой, поддерживающей и экологичной форме внедрить в свою жизнь, вырастить в ней то, что он сам хотел бы, чтобы в его жизни было. В этом случае тренер по нейроинтеграции опирается на свои знания о нейрофизиологии мозга, а также — во взаимодействии с клиентами — на практику недирективного коучинга.

Кроме того (в основном, мой вариант) нейроинтеграционный метод можно добавлять в качестве ингредиента к уже имеющейся практике. Если вы замечаете, что я:

  • больше рассказываю и спрашиваю о таких базовых вещах, как сон, отдых, питание, физическая активность, физический комфорт
  • предлагаю вам иногда сделать какое-нибудь упражнение, которое позволит лучше замечать те или иные аспекты вашей жизни
  • задаю хитрые вопросы «на подумать» на сессиях или в переписке
  •  записываю поддерживающие «кружочки» в телеграме
  • … и наверняка есть куча всякого разного ещё, что я сейчас забыла…

…то за всё вот это стоит благодарить (ну или не благодарить, а что-то ещё, на ваше усмотрение) мою подготовку как тренера по нейроинтеграции.

Я очень рекомендую программы NI. Мне близки их ценности. Мне кажется, они делают своё дело качественно и при этом с душой. Взаимодействие с NI-сообществом задаёт мне очень высокую планку и в том, и в другом аспекте. И я очень постараюсь планку эту из вида не упускать. 

На фото к этому посту мой новоиспечённый сертификат и мы с коллегами из моей команды на выпускном. Ура!

Хорошие люди vs хорошие ситуации: как общаться и не повреждаться

Недавно я беседовала с одним добрым человеком, и тот меня — исключительно по доброте душевной — предостерёг. Веди, говорит, себя поосторожней с тем-то и тем-то! Эти люди чего-то явно от тебя хотят! И самовар у них, мол, электрический, и сами они довольно неискренние.

Слова моего собеседника вызвали во мне недоумение и некоторое сочувствие к нему. Потом я стала думать, почему, и вспомнила, что с аналогичной идеей я много раз сталкивалась в своей работе. Идея состоит в том, что людей надлежит разделить, условно говоря, на хороших и плохих. Или, например, искренних и неискренних. А потом, общаясь с конкретным человеком, надлежит определить, к какой кучке он относится, и вести себя соответствующим образом. Осторожно, стало быть, или неосторожно.

Такая установка на общение кажется мне нерабочей, и даже не только из-за эффекта самоисполняющегося пророчества, а в основном вот почему. Любые прогнозы по поводу того, не причинит ли вам вреда коммуникация с конкретным человеком, обречены на провал. Проще говоря, моя идея, которую я стараюсь доносить до людей, состоит в том, что «хороших», «безопасных» людей не бывает. Людей, которым можно абсолютно доверять, тоже не бывает.

(далее…)

Жираф и теория Маслоу

У меня сегодня произошёл редкий приступ мыслительного вдохновения. Сижу такая после работы и думаю о том, какая же я была глупая, когда рассказывала раньше студентам про теорию Маслоу.

МАТЧАСТЬ. Помните, по программе там у него есть потребности дефицита, а есть потребности бытийные - по-разному называются в разных переводах, но смысл понятен. Которые потребности дефицита, те постоянно взывают к восполнению какой-то недостачи, а которые бытийные, те скорее про то, чтобы делиться, реализовываться в мире, что-то миру отдавать и создавать. И первые, значит, типа базовый уровень, а вторые — продвинутый.

ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЖИРАФА. Так вот, сегодня до жирафа внезапно дошло, что ЛЮБАЯ потребность может быть и дефицитарной, и бытийной. Что сами по себе потребности, по объектам, не делятся на две кучки: тут у нас физиологические-безопасность-принадлежность, а вот дальше уже высшая мотивация — познание, компетентность, самоактуализация и всякое такое. Жираф же себе имплицитно, не особо задумываясь, как это всё представлял? Тут у нас еда, кислород и секс, тут общение, а вот тут, значит, творчество и реализация потенциала. А нет же. Дефицитарное и бытийное — это две схемы, два способа, что ли, поступать с объектами. Абсолютно всё равно, с какими! И сразу становится понятно, почему в одних случаях обращение с самой обыкновенной едой выглядит так, словно человек прямо сейчас постигает очередное кунфу, а в других случаях творческие способности наращиваются в салоне по последней моде, как ногти и ресницы. И всё это определённо как-то связано с внутренней возможностью выбирать сообразное себе (начиная с двух вариантов: «да» или «нет»).

МОРАЛЬ. И воззрел жираф в корень бытия, и увидел в очередной раз, что не только другие люди проявляют порою чудеса непонимания, но и он сам тоже. И познал он через это радость великую, и накатал, конечно же, этот капитана Очевидности пост. Может, кто из вас тоже порадуется.

Narrative Therapy: Linking Lives

Hugh Fox

На этих выходных, друзья мои, я съездила в Москву, с большим удовольствием приняла участие в мастер-классе Хью Фокса по нарративной терапии и хочу вам об этом рассказать.

Во-первых, глубокое положительное впечатление на меня произвёл сам Хью. Мне кажется, он очень открытый, добрый и любящий человек. Двадцать пять лет назад Хью ознакомился с нарративным подходом, и с тех пор, как он сам говорит, у них продолжается страстный роман. Этому человеку, пожалуй, уже за семьдесят, и он выглядит живее многих восемнадцатилетних. Он занимается скалолазанием и обожает это дело. Он с любовью и уважением рассказывает о своих пациентах, учениках, супервизандах. Он исключительно любопытен и внимателен ко всему, что его окружает. За ужином после окончания семинара он весело тырил еду из тарелок своих соседей, сопровождая это занятие жизнерадостными извинениями на безупречном британском английском и объяснениями, что он очень любит пробовать что-то новое. Короче говоря, даже если бы я просто наблюдала за Хью Фоксом в течение этих двух дней, меня бы уже посетило просветление.

Но я ведь умудрилась ещё и поработать на этом семинаре! Я активно работала в парах и малых группах, наконец-то получила массу клиентского опыта в нарративном подходе, познакомилась с несколькими очаровательными, очень интересными людьми, поняла, в чём смысл идеи распределённой идентичности в нарративном подходе, попробовала задавать вопросы в этой логике и осталась очень довольна результатом. Я чувствовала и чувствую себя на удивление легко и свободно, люблю людей и общение, мне тепло и уютно.

Я исключительно благодарна и признательна как самому Хью, как и организаторам семинара: Марату, Лене, Юле, а также очаровательной переводчице Александре. Мой первый опыт участия в крупном нарративном мероприятии увенчался сокрушительным успехом. Кстати говоря, я осознала, что концепция linking lives мне действительно очень близка (я не возьмусь переводить это словосочетание, на английском языке оно имеет целый букет смыслов и звучит куда изящнее, чем на русском). Помимо всего прочего, я готова поделиться своими впечатлениями и обсудить концепцию со всеми желающими. Пишите мне, ребята, если вам этого тоже хочется. Мы тогда устроим обсуждалки.

Когда что-то не получается, или Что такое принятие себя

Случается, что приходит, например, на консультацию человек и говорит: сказать по правде, доктор, моя жизнь довольно-таки... в общем, какое-то дерьмо. Я в книжках читал, что для того чтобы что-то действительно начало получаться в жизни, надо принимать себя и свои желания! Научите меня, доктор, как это сделать, и я пойду достигать. По итогам многочисленных бесед, которые начинались с этой (или похожей по смыслу) ключевой фразы, я и решила написать этот небольшой текст. Он посвящается всем тем, у кого не получается что-то важное в жизни. Или у кого в принципе получается, но хочется, чтобы получалось ещё лучше. Текст состоит из нескольких пунктов. Это не алгоритм, не притча, не ценные руководящие указания и не издевательство над страдающими людьми. Это просто несколько мыслей на подумать. Можно сказать — для медитации. Когда меня лично накрывает этим самым кошмарным «ааааа, не получается!!!», я себе в голове эти мысли думаю, и мне сильно помогает.

  1. Люди часто говорят о «борьбе с собой» (или «своими привычками», «своим образом жизни»). Неразумно бороться с собой. Можно бороться с чем угодно: с обстоятельствами, с другими людьми, с представителями власти и правопорядка (если вам это зачем-нибудь нужно), и всё это может иметь смысл. Обстоятельства можно переделать в свою пользу. С людьми можно перестроить отношения и расставить границы. До представителей власти можно донести свою точку зрения. Но не надо шизофренического прогресса. Не нужно бороться с собой. Всё, что представляет из себя человек, относится к нему самому и ни к кому другому. Включая его т. н. «негативные» качества, из-за которых, как ему кажется, у него ничего не получается. Причина происходящего не в этих качествах, а бороться с собой означает тратить драгоценные немногочисленные ресурсы на попытки уничтожить часть себя. Эти попытки, разумеется, никогда не достигнут успеха. Либо подходим к вопросу суицида глобально, либо тогда уж не берёмся за уничтожение себя вовсе.
  2. Принимать не означает любить. Мы вовсе не обязаны испытывать тёплые чувства относительно самих себя или каких-то своих особенностей. Ошибка зачастую состоит в том, что человек пытается себя в первую очередь полюбить — и не может этого сделать. Если человека от себя самого прёт — это прекрасно. Если нет — ничего страшного. Принятие — это не любовь, это просто спокойное, доброжелательное, искреннее и терпеливое отношение к себе. А там, глядишь, и получится что-то, что действительно по-честному покажется достойным уважения и восхищения.
  3. Разумно и правильно давать себе время на подумать и почувствовать, что происходит внутри. Люди часто проваливаются в безвременье, не ощущая своей жизни и себя самих в ней вовсе, а потом в спешке принимают важнейшие жизненные решения: где и с кем жить, где учиться, кем работать, чем вообще заниматься. Мягкое и неторопливое, но постоянное внимание к себе и тому, что происходит внутри, даёт очень важный и ценный ресурс.
  4. Поддержка — отличная вещь. Однако нужно быть честным с собой относительно того, что является поддержкой, а что ею не является. Поддерживает всё то, от чего человек ощущает себя более живым, включённым, чувствующим. И ещё кое-что: поддержка — дело очень ситуативное. Например, один и тот же человек может сказать и те слова, которые поддержат, и те, которые сильно ранят. Важно опираться на собственные ощущения и ориентироваться именно на то, что помогает.
  5. Асфальтовый каток не нужен. Часто в порывах расстроенных чувств, вызванных неудачей, в особенности если это цепочка неудач, люди начинают раскатывать себя в тонкий блинчик при помощи внутреннего асфальтового катка. Вот, мол, какой я мудак, опять сделал какую-то херню, и вот так всегда. Вот этих упражнений с катком делать не нужно. Это вредно. Это тратит ресурс и ни капельки не помогает. Убрать асфальтовый каток — это один из первых шагов на пути к тому, чтобы что-то получалось. И ещё кое-что. Асфальтовый каток — это скрытый намёк на сочувствие к себе. Многим людям сложно самим себе сочувствовать. Они думают, что имеют на это право, только если уже превратились в тонкий блинчик, да и то не факт. Проявлять сочувствие к себе для них признак слабости. Это всё неправда. Любой человек имеет право на собственное сочувствие в любой момент. Проявление сочувствия в момент неудачи — это признак большой внутренней силы, а не слабости. Не надо себе в этом отказывать.
  6. Отставить иллюзию всемогущества. Нет, мы не можем всё на свете. Нет, за один день мы тут точно не справимся, и это совершенно нормально. Да, это действительно были объективные обстоятельства, с которыми в тот момент ничего нельзя было сделать. Да, как ни странно, другого человека в самом деле невозможно ни убить, ни покалечить словами. Прекратить вести себя как всемогущее существо — это прекрасный способ начать что-то действительно мочь.
  7. Обратиться за помощью. Если все вышеперечисленные шаги представляются человеку вполне разумными и полезными, но в его конкретном случае совершенно невыполнимыми, то либо он так и будет всю жизнь всем объяснять, почему у него ничего не получилось, либо ему придётся обратиться за помощью. Лучше — за профессиональной. В любом случае за помощью в такой ситуации нужно обращаться к тому и только к тому, кто способен выполнить условия 1-6. То есть принять человека таким, какой он есть. Это не так трудно, как кажется, особенно когда принимать нужно кого-то другого, а не себя. Хотя не так уж и легко, конечно.

Я желаю вам всем, мои дорогие читатели, много смелости и много надежды на себя и на других людей. Ну и, как следствие, — чтобы то, чего вы действительно хотите, у вас получалось.

Почему нас всё время колбасит, или Поиски золотой середины

слон балансирует на шарикеОт большой тревоги перед экзистенциальным ужасом собственной жизни мы частенько заключаем себя в понятные, определённые, жёсткие рамки и придаём большое значение тому, чтобы за эти рамки не выходить. Иногда в этих рамках настолько неудобно и тяжело существовать, что мы приносим их на терапию. Один из способов поддерживать такую рамку — это зависнуть между воображаемыми полюсами воображаемого континуума и заняться вечными поисками Золотой Середины. Здесь я слишком мало люблю свою маму (папу, брата, собачку, семью, машину, детей), а здесь — слишком много, здесь я бессовестный эгоист, а здесь — слюнтяй, здесь тварь дрожащая, а здесь на всех наорал, и все меня теперь ненавидят. То нельзя потому, это нельзя поэтому. И преследуют человека, само собой, бесконечные поиски баланса и гармонии. Не спит ночами, думает о том, как бы ему так извернуться, чтобы поиметь идеальное золотое сечение во всех сферах своей жизни.

Бывает ещё, что человек при этом всё время такой добрый и милый, всем доволен, всех любит прямо даже как-то подозрительно всё это. А если ему об этом сказать, он горячо так в ответ: да нет же, я такая сволочь бываю, такая сволочь, ты себе даже не представляешь, насколько. Рассказывает, стало быть, насколько он разносторонне одарённая личность. И иногда, знаете, даже показывает. Хотя лучше бы, конечно, не показывал. Такое впечатление, как будто вы поймали человека с поличным на том, что он чрезмерно отклонился к одному из полюсов, и теперь он поспешно компенсирует произошедшее движением к противоположному полюсу.

Когда имеешь дело с безуспешными поисками золотой середины между чем-нибудь одним и чем-нибудь другим, имеет смысл обозначить идею о том, что оба полюса, вокруг которых происходит поиск, ложные. Как правило, они служат для того, чтобы не задаваться сложными жизненными вопросами. Например, вопросами об отношениях с конкретным человеком. Гораздо проще посыпать голову пеплом на предмет того, что тебя мотает между садистической жестокостью и чрезмерной добротой, чем попытаться разглядеть в этом угаре самобичевания то, чего ты, собственно, от этого человека хочешь. Или мучиться со своим то слишком жёстким, то никаким распорядком дня, вместо того чтобы задуматься о том, что ты делаешь, чего не делаешь, то ли это, чего ты хотел, и если нет, то как так получилось.

Ровно те же проблемы происходят в любых других отношениях: со временем, с пространством, с едой, с ремонтом квартиры, с выращиванием огурцов на огороде. Решать их не имеет никакого смысла, вне зависимости от того, ваши они или чьи-то чужие. Имеет смысл помнить, что вся эта беготня требуется для того, чтобы не встретиться с чем-то другим. Вернее, с кем-то. Если держать этот нехитрый тезис в пределах досягаемости и пользоваться им в меру собственных сил и усердия время от времени, всё встаёт на свои места. Что же касается технических сложностей с садизмом, расписанием и выращиванием огурцов, то они волшебным образом разрешаются сами собой.

Почему невозможно быть отличником

Вот работаешь ты, допустим, психологом. Приходит к тебе человек и рассказывает: мои мама и папа, мол, хотели, чтобы я был отличником. Принесёшь, бывало, домой четвёрку, а они тебе — почему не пятёрка, где наши яшмовые высокоинтеллектуальные гены? А у тебя ни генов, ни чебурашек, одно сплошное уныние и десятилетняя беспросветность. А потом ещё вуз и карьера. Если повезёт, что-то изменится, а не повезёт — извините, сегодня апдейтов не завезли, так всё и осталось.

Часто бывает так, что начнёшь эту тему про отличную учёбу обсуждать — и сам впадаешь в уныние. Всё ровно так, гладко, красиво — не подкопаешься. И даже аргумент про то, что успех в учёбе имеет мало общего с успехом в жизни, работает слабо. Даже не потому, что для кого как, а потому что усиливает общую беспросветность. Сами подумайте: человек в учёбе не смог добиться требуемого, а тут ему говорят, что в жизни вообще всё по-другому. Ну не печально ли.

Я что хочу сказать: ребята, стать отличником в принципе невозможная задача. Её нельзя решить логическим путём, если, конечно, ты не держишь учителя под прицелом АК-47. Потому что будет человек отличником или нет, решает не он, а его учителя. Это они выбирают, какую оценку ему поставить. Конечно, есть какие-то правила, которыми они при этом руководствуются. Ответственность человека, безусловно, в том, что он как-то на эти правила ориентируется: знает, что и куда предположительно надо, и либо соблюдает, либо нет.  Но окончательное решение всегда за учителем, и всегда есть вероятность, что человек чего-то не учёл. Например, того, что у учителя сегодня сильно чешется левая пятка, и он по этой причине в скверном настроении. И поэтому в дневнике четвёрка. Хотя правила выполнены. Это называется человеческий фактор. Он работает и с той, и с другой стороны. Он не предсказывается на сто процентов. В некоторых случаях он не предсказывается вообще. Например, когда мы имеем дело с учителем, у которого какая-то совсем специфическая логика. А иногда бывает, что специфическая логика у всей школы. Такое бывает не так уж и редко.

А дети — не все, конечно, но многие — в итоге вырастают с мыслью о том, что они что-то где-то недоработали, недобрали, недодали, недоделали. Что они ленивые, что они недостаточно старались, что не надо было удовольствие в жизни получать, не надо было общаться с друзьями, а надо было вкалывать двадцать четыре часа в сутки. И вот тогда точно всё было бы на пять, и тогда мама с папой были бы довольны, а самооценка наконец показалась бы из-за плинтуса. И не замечают, что требование, которое они теперь уже сами к себе предъявляют, — невозможное.

Быть отличником возможно тогда, когда твои учителя в этом по какой-то причине кровно заинтересованы. Поэтому такие дети, вырастая, часто оказываются в зависимости от тех, кому выгодны их успехи, и никогда не получают от своих успехов удовольствия. Потому что все их пятёрки принадлежат кому-то другому. Иногда они пытаются перевернуть этот сценарий, думая, что можно быть счастливым, будучи двоечником. Но если просто превратиться в двоечника, сохранив для себя основное требование быть отличником, ничего хорошего не получится.

Если ваши клиенты, друзья, дети и прочие родственники стремятся быть отличниками, то есть всегда получать наивысшую внешнюю оценку, — скажите и покажите им, что это требование невыполнимо. Лучше немного (а то и много) погрустить об утрате идеала и собственном несовершенстве, чем потратить всю свою жизнь на погоню неизвестно за чем. Мне кажется важным об этом говорить в наш век тотального противопоставления успешности и неуспешности. Поэтому я пишу этот текст. Меня зовут Марина, и я отличница. У меня золотая медаль, и я не получила ни одной четвёрки за всё время обучения в университете. Это и хорошо, и плохо одновременно. Мне с этим жить всю жизнь — как и со многим другим, что у меня есть. Я недавно выяснила, что помимо оценок в жизни существует множество прекрасных вещей. Я очень счастлива по этому поводу. Вот и всё, собственно, что я хотела сказать. А морали у этой истории никакой не будет, потому что мне это сегодня без надобности. Пусть у вас всё будет хорошо, друзья мои, хоть это и невозможно.

Правильный Момент

Вот я работаю с людьми и часто в этом процессе загоняюсь на тему Правильного Момента. Слышала, что другие психологи тоже иногда на эту тему загоняются. Правильный Момент — это такой момент, когда надо сказать что-то умное, важное, нужное, инсайтообразующее (нужное подчеркнуть). У меня в отношениях с Правильным Моментом пока что было два этапа. На первом этапе я мучительно искала Правильный Момент и вечно переживала, что каменный цветок, хоть ты тресни, не выходит. На втором этапе я старательно избегала мыслей о Правильных Моментах и, чуть что, скрывалась в спасительной нирване «я-тут-ни-при-чём». Потом наступил третий этап, который мне, как водится, описать сложнее всего, потому что я, похоже, сейчас пребываю именно на нём. Поэтому я даже пытаться не буду, я только мысль расскажу, которая меня посетила. Вот, подумала я, вот сидит передо мной человек и что-то рассказывает. И что-то я в его истории слышу, а что-то не слышу. А он — он тоже что-то из этого слышит, а что-то не слышит. Ну так и кто мне мешает просто время от времени рассказывать ему, что слышу я? Человек что, не сможет выбрать, что из моих слов ему нужно, а что не нужно? Какой смысл заморачиваться поиском Правильного Момента, я всё равно не знаю, когда и о чём правильно говорить. Так что буду говорить как получится, а там разберёмся по результатам. Потому как иногда лучше жевать, чем говорить, а иногда совсем даже наоборот.

«Вы слишком серьёзны. Умное лицо — это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» © барон Мюнхгаузен.

Правильный Момент — он как суслик. Ты его не видишь, а он есть. Всегда есть. И тихонько хихикает над тобой из-за угла.

Феномен лиминальности и Елена Евгеньевна Сапогова

На этих выходных я была на семинаре Елены Евгеньевны Сапоговой, доктора психологических наук из Тулы. Семинар был посвящён лиминальности - в теоретическом и прикладном, для работы с клиентами, аспектах. Время на семинаре пролетело для меня весело и хорошо. Я повидалась с коллегами, вдоволь навалялась на полу, попила всякого разного вкусного чаю и приобрела большое количество знаний о лиминальности, а также обогатила свой запас терапевтических баек. Основные впечатления от содержательной части семинара следующие.

  • Теоретическая база вопроса простроена нечётко. Термины плывут. Например, неясно, где заканчивается область феномена лиминальности и начинается разговор о психотерапии вообще. Переход от одного к другому постепенен и, видимо, не особенно заметен ведущей. Видимо, это свойство большинства концеций российских учёных, интересующихся феноменологией. Они почему-то думают, что если речь идёт о феноменологии, то стройность мысли, в общем-то, дело десятое.
  • На второй день мы ознакомились с опросником, выявляющим лиминальность. Опросник этот на самом деле не совсем опросник — он никак не обработан статистически. Это такая анкета, используемая для того, чтобы начать разговор с клиентом. Состоит она при этом из ста с лишним пунктов. В каждом пункте есть варианты «а» и «б». Варианты «а» всегда «лиминальные», варианты «б» всегда нет. Лично у меня на десятом пункте возникло ощущение, что мне очень хочется найти на бумажке кнопку «проставить везде а» и тем самым закончить бесславный труд по заполнению этого талмуда.
  • Нет ВООБЩЕ никаких отсылок к клинике. Это даже не антипсихиатрия, это круче. Рональд Лэйнг, во всяком случае, знал слово «шизофрения» и умел им пользоваться в соответствующих контекстах. Относительно Елены Евгеньевны у меня сложилось такое впечатление, что клинических слов она либо не знает, либо не любит, либо считает неприемлемым пользоваться ими, когда речь идёт о феноменологии и экзистенциальном подходе.
  • Есть много всяких философских терминов. Философский словарь в моей голове стал бы значительно толще при одном условии — если бы я считала нужным их запоминать.
  • Было рекомендовано много всякой любопытной художественной литературы. К сожалению, я не успела записать все названия. Но парочку успела уловить. Из перечисленного я опознала только одну книгу — «Гиппопотама» Стивена Фрая. Из чего сделала вывод о том, что литературный вкус Елены Евгеньевны хотя бы отчасти совпадает с моим.
  • Сама Елена Евгеньевна Сапогова — большая, круглая и, наверное, добрая женщина. Во всяком случае, она была добра к заглянувшим на секунду в помещение детям, которые занимались танцами поблизости, и назвала их котятами. Ещё у неё довольно приятный звучный голос, и в целом она напоминает учительницу начальных классов. Моя мама, земля ей пухом, частенько говаривала, что хороший человек — не профессия. Но в случае Елены Евгеньевны, думаю, дело не совсем так. Предполагаю, что целый ряд людей, испытывающих лиминальные состояния, подуспокоился и пришёл в себя в её присутствии. Кроме того, ей не чуждо любопытство к конкретным техникам и алгоритмам психологического консультирования. О вопросах, связанных с консультированием, она говорит чётче всего.

Затрудняюсь сообразить, хотела бы я порекомендовать участие в таком семинаре, и если да, то кому именно. Решайте сами, друзья мои. Лично мне там было очень даже неплохо — но мне сейчас хорошо везде, куда бы меня ни занесло. Главное, чтобы там было достаточно тепло, достаточно сухо и было где вытянуть ноги.

Страдан-и-Я

Сегодня, дорогие мои читатели, я хочу поделиться с вами текстом о том, какие у меня отношения со страданиями. Имеются в виду в основном страдания душевные, потому как в силу своей профессии я обычно имею дело именно с ними. Хотя бывают, конечно, и исключения, особенно у тренера по хатха-йоге, сами понимаете.

Когда мои деревья были большими, а моя трава — зелёной, иметь дело со страдающим человеком означало для меня облегчать его страдания. Более того, ещё пару лет назад облегчать чужие страдания вообще-то доставляло мне удовольствие. Наверно, это потому, что у меня была прочная спасительная иллюзия, что у меня это хорошо получается. Надо сказать, мне до сих пор временами так кажется — не исключено, что это потому, что в подходящих ситуациях у меня действительно хорошо получается. Это выглядит примерно так: сейчас мы тебе поможем, родной, потерпи немножко. Так полегче? Вот и хорошо.

Потом у меня в жизни был такой период, когда страдания других людей (или, вернее сказать, их дискомфорт, поскольку страдание всё-таки очень сильное слово) вызывали у меня разнообразные неприятные ощущения, от тупой тоски и подавленности до раздражения. Думаю, в основном это происходило из-за сложившейся за годы облегчения чужих страданий банальной установки, что если какой-то человек страдает при мне, моя задача в любом случае состоит в том, чтобы что-то с этим сделать. Он же не просто так именно при мне страдает. В некотором смысле это действительно так: в большинстве случаев люди не просто страдают, они страдают кому-то. Как у Чуковского: «Ну, Нюра, довольно, не плачь! - Я плачу не тебе, а тете Симе». Я не могу этого не считывать. Думаю, в этом отношении я похожа на большинство людей. Когда я загоняюсь на эту тему, это выглядит примерно так: оставь меня, старушка, я в печали, перестань мне тут фонить своим дерьмовым настроением, я-то ЧТО ТУТ МОГУ ПОДЕЛАТЬ?! В этом месте я частенько срываюсь на крик, внешний или скрытый.

А потом в какой-то момент я сильно расслабилась и практически перестала на эту тему загоняться. Даже толком не поняла, в какой. Всё пытаюсь поймать, сформулировать, хотя бы задним числом. Думаю, для меня очень важно было понять, что страдания другого человека ни к чему меня не обязывают, что реакция моя на них — сугубо моё личное дело, а ещё — что она может быть ситуативной и разнообразной. Ну да, он страдает, потому что что-то хочет. Да, в силу своих личных особенностей (кое-кто из моих биологически ориентированных друзей отметил бы, что в первую очередь в силу своего пола), обычно я предпочитаю влезть в этот процесс, услышать, чего именно он хочет, пообщаться на эту тему, прикоснуться к нему, живому, чего-то желающему. У меня никогда нет того, что он хочет, это тоже правда. Это, кстати говоря, недавнее открытие, последнего года. И, тем не менее, это никак не пофигу, что он страдает при мне, что он говорит со мной. Он призывает меня. Это ответственность, хотя и не та, которую возлагаешь на себя, когда мнишь себя всемогущим. И это очень странное действие - идти на этот призыв, зная, что он всегда к тебе и одновременно никогда не к тебе, и стараться не упустить из виду ни того, ни другого момента. Не дать себе свалить под спасительным предлогом, что это всё не ко мне и при чём здесь я. Не дать себе стать Господом Богом, у которого действительно что-то есть. Вот так и живём. И работаем. Ну, то есть стараемся жить и работать, конечно.

А ещё человеку можно отказать в этом его призыве. Он тебя призывает, а ты ему — извини, не до грибов сейчас, Петька. Такое бывает. Не так уж и редко. «Сын зовёт — агу-агу, мол, побудь со мною, а в ответ — я не могу, я посуду мою». Это важно, что можно отказать. И это для меня самое сложное. Потому что часто люди не понимают, что когда они при ком-то страдают, они этого человека зовут побыть с ними. Им кажется, что они так просто страдают, в пространство. Мне часто кажется, что отказ в такой момент их обидит, расстроит и разозлит, и я часто не знаю, в какой форме его выразить. Я тренируюсь выражать. Говорить, что я вообще-то тут и хочу как-то участвовать в процессе — по-разному. Иногда получается.

Надо сказать также, что мне перестало доставлять удовольствие облегчать чужие страдания. Теперь мне доставляет удовольствие другая штука — быть рядом с человеком, когда он что-то переживает. Это для меня гораздо больше, чем всякая там реанимационная деятельность. И случается гораздо чаще.

Был ещё такой смешной переходный момент, когда я пыталась у людей спрашивать, помочь ли им сейчас и если да, то чем. С некоторыми это даже прокатывает, но с большинством это дохлый номер. Если человек в тревоге, тоске или там гневе, ему совершенно не хочется рефлексировать и осознавать какие-то там свои потребности. В гробу он видал эти потребности, откровенно говоря. Я по себе знаю. Так что в какой-то момент я перестала подстраховываться. Чёрт с ним. Я просто делаю то, что считаю нужным. Если человеку это будет неприятно, он меня остановит. Если мне по каким-то причинам не захочется продолжать, я остановлюсь сама. Твержу себе эту мантру всякий раз, когда осмеливаюсь протянуть руку к другому человеку. В прямом или переносном смысле. Вроде работает.

Вот такая примерно история.