Сообщения с тегами ‘гламур и дискурс’

Об утрате субъекта в борьбе и о том, как вернуть всё себе

Я сейчас выскажусь на одну сложную тему, вполне осознавая, что высказывания мои спорны, неоднозначны и носят ярко выраженный ассоциативный характер. Но тем не менее. Существует такой феномен, мне кажется, что в разных подходах (феминизм, нарративный подход, дискурс-анализ) он называется по-разному; назовём его здесь властью правящего дискурса. Идея состоит в том, что существует некоторый генеральный дискурс-гегемон, который (как и положено дискурсу) делает акцент на одних вещах и отрицает существование других вещей, и из-за этого происходят всякие плохие события. Например, мужчины насилуют женщин, потому что многие формы насилия в этом дискурсе прописаны как отношения к насилию не имеющие, правильные и нормальные. Или вот поехал человек на шоу «Минута славы», его выступление не понравилось жюри, жюри высказалось резко, человек вернулся домой и покончил с собой. Потому что в правящем дискурсе прописано, что есть люди успешные и неуспешные, и надо людей обязательно на эти две группы подразделять и устраивать посвящённые этому шоу, по итогам которых успешных людей оказывается, конечно же, гораздо меньше, чем неуспешных. (Удивительно, как это после передачи «Слабое звено» никто с собой не покончил. А может, я просто не в курсе).

У меня накопилось некоторое количество наблюдений относительно этого ряда событий и тех текстов, в которых они описаны, и я вот что хочу сказать, друзья и коллеги.   (далее…)

Narrative Therapy: Linking Lives

Hugh Fox

На этих выходных, друзья мои, я съездила в Москву, с большим удовольствием приняла участие в мастер-классе Хью Фокса по нарративной терапии и хочу вам об этом рассказать.

Во-первых, глубокое положительное впечатление на меня произвёл сам Хью. Мне кажется, он очень открытый, добрый и любящий человек. Двадцать пять лет назад Хью ознакомился с нарративным подходом, и с тех пор, как он сам говорит, у них продолжается страстный роман. Этому человеку, пожалуй, уже за семьдесят, и он выглядит живее многих восемнадцатилетних. Он занимается скалолазанием и обожает это дело. Он с любовью и уважением рассказывает о своих пациентах, учениках, супервизандах. Он исключительно любопытен и внимателен ко всему, что его окружает. За ужином после окончания семинара он весело тырил еду из тарелок своих соседей, сопровождая это занятие жизнерадостными извинениями на безупречном британском английском и объяснениями, что он очень любит пробовать что-то новое. Короче говоря, даже если бы я просто наблюдала за Хью Фоксом в течение этих двух дней, меня бы уже посетило просветление.

Но я ведь умудрилась ещё и поработать на этом семинаре! Я активно работала в парах и малых группах, наконец-то получила массу клиентского опыта в нарративном подходе, познакомилась с несколькими очаровательными, очень интересными людьми, поняла, в чём смысл идеи распределённой идентичности в нарративном подходе, попробовала задавать вопросы в этой логике и осталась очень довольна результатом. Я чувствовала и чувствую себя на удивление легко и свободно, люблю людей и общение, мне тепло и уютно.

Я исключительно благодарна и признательна как самому Хью, как и организаторам семинара: Марату, Лене, Юле, а также очаровательной переводчице Александре. Мой первый опыт участия в крупном нарративном мероприятии увенчался сокрушительным успехом. Кстати говоря, я осознала, что концепция linking lives мне действительно очень близка (я не возьмусь переводить это словосочетание, на английском языке оно имеет целый букет смыслов и звучит куда изящнее, чем на русском). Помимо всего прочего, я готова поделиться своими впечатлениями и обсудить концепцию со всеми желающими. Пишите мне, ребята, если вам этого тоже хочется. Мы тогда устроим обсуждалки.

ЗПШ — 2015

В этом году Зимняя психологическая школа факультета психологии СПбГУ превзошла все самые смелые мои ожидания. Самое главное, безусловно, было то, что Волохонский наконец-то попустился и поехал на школу не работать, а в отпуск. Поэтому бегал в хорошем настроении, ел, пил, общался и оттопыривался. Во-вторых, все мои собственные впечатления от школы были как всегда: мне практически всё время было интересно, радостно и приятно, и я чувствовала (со мной это редко бывает), что нахожусь среди своих. В-третьих, на этой школе меня посетило несколько важных мыслей, а именно:

  • Я подумала и поняла, что хотела бы пойти поучиться консультированию. Пойду, например, в программу Палея, почему бы и нет. Для того чтобы продолжать развиваться и не испытывать постоянного отвращения к себе, надо покидать зону комфорта и сталкиваться с другими людьми, имеющими альтернативное мнение. Не потому, что это мнение более правильное или ценное, чем моё собственное, а просто потому что оно другое.
  • Я посмотрела со стороны на манеру мыслить, которая была присуща мне в 2010—2013 гг. Это характерное "сейчас мы изобретём изящный велосипед там, где все нормальные люди ходят пешком и наслаждаются видами". Эта стратегия кажется мне на данный момент совершенно кривой и неуместной, как и ярко выраженное презрение ко всему «непсихоаналитическому». Это всё больше не моё, внешнее по отношению ко мне, я могу относиться к этому критически.
  • Я послушала выступления про лингвистику и осознала, отчего я никак не могу заняться ею нормально. Она страшная. И я поняла, что этот страх легко перебарывается лет в двадцать, когда ты ещё не знаешь толком, во что ввязываешься. Но не в тридцать с хвостиком.
  • Я осознала, что соскучилась по работе в команде. Что мне хочется пойти к кому-нибудь в лабораторию или что-нибудь в этом роде. Я, конечно, немедленно приняла соответствующую позу и жду, когда это пройдёт, но тем не менее.

В общем, как всегда, всячески рекомендую и советую. Приезжайте в наше Простоквашино.

Возвращение к слову

На этих выходных я провела в Москве трёхдневный семинар на тему «Возвращение к слову: как обнаружить речь в психотерапии и консультировании и что с ней делать потом». Подавляющее большинство участников семинара составляли студенты и выпускники психфака МГУ.  Я рассказывала и показывала, что может получиться, если мы не будем цепляться за привычные смыслы слов и высказываний, а будем просто слушать, что человек говорит, и расставлять акценты в его речи.  Кроме того, мы нечаянно обсудили ряд вопросов теории, этики и практики психоанализа. Пусти, как говорится, свинью в огород. Параллельно, как и планировалось, мы провели и разобрали несколько маленьких двадцатиминутных сессий, как мы это обычно делаем на наших занятиях в Питере.

Что я могу сказать по итогам? Мне очень понравилось. Одно из самых больших удовольствий для меня — это чувствовать, что мои знания, мой опыт, моя манера работать востребованы людьми. И какими людьми! Они приходят на семинар с любопытством и горящими глазами, как дети в сочельник. Потом радостно начинают жевать новую информацию, понимают, что она не жуётся так, как они привыкли, и в этот момент — вместо тотального разочарования или возникновения иллюзии понимания — они останавливаются, осматриваются и пробуют ещё и ещё раз. И у них получается. Неполнота знания, невозможность создать стройную замкнутую систему их не останавливает. Они внимательны к собственному и чужому опыту и относятся к нему как к ценности. Размышлять над чем-то доставляет им удовольствие, и каждый найденный ответ порождает новые вопросы. Говоря о себе, они искренни настолько, насколько это вообще возможно в условиях такого семинара. Всё это вызывает во мне огромное уважение и восхищение этими людьми. Я благодарна им за то, что они захотели у меня учиться, я сама многому учусь, наблюдая за их работой, и я буду рада сотрудничать с ними ещё.

Отдельное огромное спасибо Саше Кожевникову. Это был его первый опыт организации такого мероприятия. По-моему, он справился отлично.

Поскольку участники активно высказались за идею продолжать процесс, в начале января мы планируем устроить в Москве следующий семинар. Мы пока сами толком не знаем, на какую тему он будет, но как только определимся, я сообщу. Я приглашаю к участию в работе семинара всех желающих, а также тех, у кого желать толком не получается, а хотелось бы. Психоанализ для избранных, дорого, и пусть никто не уйдёт полностью удовлетворённым!

Argentence

Наш друг и коллега Валентин Бабиченко, дай ему Бог всё что надо но не сразу, организовал чудесный семинар, который случился с нами в эту пятницу-субботу. Ежели кто следил за невнятными следами происходящего в контактике и фейсбучике — это то самое, в преддверии чего была вся эта суета вокруг банана Маркса. Приезжал Маурисио Рухелес Шёневольф, это такой французский психоаналитик латиноамериканского происхождения. Вот такой он красавец весь из себя:

Маурисио Рухелес Шёневольф

К тому же он пессимист, ой, то есть реалист, как и сам Лакан, что не может не радовать. И голос у него очень ласковый такой, неожиданно мягкий голос. «И тебя вылечат, и тебя... и меня вылечат» ©.

Маурисио рассказывал нам про деньги, субъект, язык и всякие другие интересные штуки — и в теоретическом плане, и в клиническом. Даже если бы там вообще не было про Маркса (а про Маркса там было, да ещё как!), это всё равно была бы замечательная возможность повысить свою общую литературную и философскую эрудицию, воткнуть в клинику, посмеяться и вообще хорошо провести время.

Я уже давно махнула рукой на то, чтобы всерьёз конспектировать то, что кто бы то ни было где бы то ни было рассказывает, хотя по привычке всё равно всегда веду записи. Психоаналитик же у нас писец, это все знают. В этот раз мне захотелось набросать несколько мыслей из записанного сюда. Не иначе как анальная логика проснулась. Получилось что-то в жанре заметок на салфетках (уйди от меня, образ туалетной бумаги!!!) — опорные фразы, о которых лично мне размышлять небезынтересно. В квадратных скобках — мои комментарии. Извините, после семинара на такую тему не могу удержаться. Осторожно, дальше будет всякая лаканость. Не влезай — убьёт.

(далее…)

О фундаментальных вопросах бытия, секретах и принципе конфиденциальности

Есть много разных способов, я стесняюсь, пропускать через себя психоанализ. Каждый психоаналитик, думается мне, делает это сообразно собственному симптому. Один из аспектов моего разностороннего симптома заключается в том, что у меня оба родителя — математики, а партийная кличка у меня — «моя маленькая теорема» © папа. Вследствие этого у меня внутри всё время что-то кому-то доказывается, в самом что ни на есть математическом смысле. Заодно я успеваю иногда сама что-то понять. Сейчас вот я поразмышляла, и у меня родилось забавное логическое построение. Сейчас я попробую с его помощью показать, как устроено общение между людьми.

В нашем построении будет три места: место родителя (он же Другой), место психоаналитика и место ребёнка (он же субъект). Обратите внимание: это логические места! Это позиции, а не люди. Реальные живые люди могут занимать разные позиции. Также у нас будет один параметр (знание) и два значения этого параметра (да/нет, знает-не знает). В квадратных скобках даны мои комментарии. Они представляют собой попытки выразить моё теоретическое знание в той форме, в какой оно является моим. Они ни в коем разе не претендуют на истинность и не являются исчерпывающими.

 

Родитель и ребёнок:

Ребёнок не знает: а=?

Родитель знает: а=b.

Психоаналитик отсутствует.

[Комментарий: родитель отвечает на фундаментальный вопрос ребёнка: "Кто я?" (а=?) - "Ты еси это" (а=b)].

 

Психоаналитик и ребёнок:

Ребёнок не знает: а=?

Психоаналитик не знает: а=?

Родители не в курсе.

[Комментарий: психоаналитик поддерживает вопрос "Кто я", спрашивая в разных формах: "Кто ты?". Тем самым он вызывает к жизни ответ родителя (господское означающее)].

 

Родители на кухне (спор):

Папа знает: а=b.

Мама знает: а=c.

Оба родителя знают: b не равно с.

Ребёнок подслушивает. Родители не в курсе.

[Комментарий: здесь имеется оппозиция; у ребёнка два ответа на вопрос "Кто я?": он может ориентироваться либо на b, либо на с, либо на то и другое сразу. Это называется "отцовский закон"].

 

Родители на кухне (трогательное единодушие):

Папа знает: а=b.

Мама знает: а=c.

Оба родителя знают: b=с.

Ребёнок подслушивает. Родители не в курсе.

[Комментарий: здесь нет оппозиции; у ребёнка по сути нет выбора, что b, что с - один хрен. Это называется "материнский каприз"].

 

Детишки в песочнице:

Васенька не знает: а=?

Машенька не знает: а=?

Родители не в курсе.

[Комментарий: Васенька думает, что Машенька что-то знает - это фаллическая форма сексуации. Машенька наслаждается тем, что Васенька так думает, и хочет, чтобы он в этом признался. Тогда она плюнет на Васеньку и пойдёт любить Коленьку, который ещё не признался. Это истерия. Васенька, сука, не признаётся, потому что иначе всё его удовольствие заберёт Машенька, а он останется у разбитого корыта. Это невроз навязчивости. Машенька и Васенька думают, что задаются одним и тем же вопросом. Это нарциссизм.  Майский ветерок нежно играет Машенькиными волосами и щекочет её за ухом - это женское наслаждение].

 

Из этого построения есть несколько забавных следствий. Они также не являются исчерпывающими и не претендуют на истинность. Это просто такой способ мыслить.

  1. В этом логическом построении есть измерение тайны, секрета, и оно касается всех мест. Для ребёнка является тайной, кто он есть. Для родителя является тайной, что там делает ребёнок в песочнице, а ещё — то, что он подслушивает сказанное родителями насчёт а. Для психоаналитика большой секрет в том, что он тут вообще делает, в этом построении.
  2. Одну ситуацию можно превращать в другую. Например, в песочницу можно позвать родителей, и тогда сцена может превратиться в расклад "родитель и ребёнок" или «родители на кухне».
  3. Психоанализ может выглядеть как игра в песочнице, а игра в песочнице — как психоанализ. Никакого различия в структуре самой коммуникации нет. Разница лишь в том, насколько серьёзно ребёнок относится к знанию своего партнёра. Иначе говоря, разница не в структуре коммуникации, а в метапараметрах: в анализе ребёнок думает, что рядом с ним человек знающий (способный сказать b), а в песочнице — что рядом с ним другой ребёнок, который никакого b не знает.
  4. В песочнице неважно, чему равно а. Важна возможность задаваться вопросом, что есть а и чему оно равно. Поэтому, в сущности, там можно присваивать а любые значения и смотреть, что получится. Важный принцип работы песочницы состоит в том, что родители должны быть не в курсе, что там происходит, потому что если родители в курсе, они придут и скажут b, и на этом игра в песочнице закончится. Ну и что, что это просто фантазия субъекта. "Родители не в курсе" — условие для разворачивания желания субъекта, то есть для любви. Ещё в песочнице нет психоаналитика. Поэтому там много сексуального удовольствия и нет никакого анализа.
  5. Иногда сексуальное удовольствие в песочнице зашкаливает, а вместе с ним и сопряжённое с удовольствием чувство вины. Тогда, чтобы унять тревогу, Васенька (Машенька) призывает в песочницу условных родителей, чтобы они сломали ему (ей) весь кайф и наказали. Он требует от собеседника сказать «a=b», то есть встать на место родителя. Поскольку никто вокруг, включая его собственных папу с мамой, не знает, что это за b, сказать ему этого никто не может. Если собеседник таинственно молчит/говорит туманно (имитация позиции психоаналитика) или говорит что-нибудь директивно типа «a=d» (имитация позиции родителя), наш субъект почувствует временное облегчение, идентифицируясь с тем, что говорит собеседник. Если собеседник встанет на место «такого же» ребёнка из песочницы, будет нарциссическая идентификация, и тогда облегчение тоже наступит, потому что вина перейдёт на собеседника. В первом варианте субъект будет смутно чувствовать себя обманутым, во втором — нет, потому что «такой же, как я» не может ничего от субъекта скрыть.
  6. Разумеется, нельзя упускать из виду также тот факт, что рассказанный «секрет из песочницы» призван также сделать ребёнка соблазнительным объектом для родителя, вызвать у родителя желание знать то, чего он не знает, создать «отношения для двоих». Поэтому посыл в сторону собеседника при раскрытии «секрета» всегда двойной, и ответить на него «правильно» фактически невозможно.
  7. Чтобы психоанализ работал, родители тоже должны быть не в курсе. Потому что психоанализ — это дискурс любви, разговор о любви. Отсюда принцип конфиденциальности.
  8. Нарушение принципа конфиденциальности в психоанализе можно помыслить как попытку субъекта, слетевшего с позиции психоаналитика, признаться родителям в том, что на самом деле творится в песочнице. Это происходит, когда субъект становится Васенькой (Машенькой), то есть когда он обнаруживает себя в человеческих (читай — симптоматических) отношениях с другим (которым в этот момент становится его анализант). Эти симптоматические отношения тревожат нашего аналитика, потому что там слишком много удовольствия для него.
  9. Из пп. 5 и 8 следует, что нарушение аналитиком конфиденциальности практически при любом раскладе даёт временное снижение напряжения и тревоги, делающее собственную рабочую позицию переносимой. Отсюда помогающий эффект любых разговоров «о работе» que sunt. Это работает на укрепление позиции аналитика, даже если помимо разрядки напряжения ничего не происходит. Однако из п. 6 следует, что если ничего больше не происходит, нарушения конфиденциальности будут повторяться снова и снова, результат их будет неудовлетворительным, а проблема аналитика с тем, чтобы более-менее комфортно себя на своём месте чувствовать, не будет разрешена. Отсюда необходимость нормальных супервизий, интервизий и собственного анализа.
  10. Собственный анализ проходят, в частности, для того, чтобы на своей шкуре понять, что такое это долбаное b и почему его никто не может назвать, а ещё — чтобы разобраться, что с этим делать.

Как мы видим, теория психоанализа в моём изложении в некотором смысле похожа на тригонометрию. Я сейчас имею в виду известное высказывание о том, что всю тригонометрию, в принципе, можно вывести из основного тригонометрического тождества.

Желаю всем, кто любит иногда подумать, приятных размышлений.

Семинар по практике нарративного анализа

Сегодня у нас был замечательный семинар, посвящённый нарративной практике и возможностям использования нарративного анализа в работе с людьми. Семинар продолжался три часа и включал в себя вводные замечания в лекционном формате (примерно полтора часа) и практику анализа текстов в трёх аспектах: практика интервьюирования, диагностика описанной в истории ситуации и возможные терапевтические изменения истории.  Мои собственные выводы по итогам семинара таковы:

  • Я хочу устраивать такие мероприятия почаще. Возможно, стоит пересмотреть часть спецкурса «Теория и клиника психоанализа» в пользу такого формата.
  • Для меня готовиться к таким мероприятиям заранее — бессмысленная трата времени. А вот потратить немного времени и усилий на то, чтобы более чётко осознать, что именно я хочу получить от этого семинара, — это вполне осмысленно.
  • Задача моего развития на ближайшие несколько месяцев — это освоить фразу «Спасибо, это очень интересный вопрос, я не думала об этом в таком ключе. Давай я подумаю как следует, и мы обсудим это позже». Хватит уже размышлять вслух при всём честном народе, не такой уж это захватывающий процесс, если честно, да и времени занимает много.
  • Несмотря на очевидные огрехи, я по-настоящему довольна сегодняшним семинаром. Мне понравилось. Более того, я в кои-то веки могу признаться, что довольна своей собственной работой на семинаре.
  • Тему про классические любовные нарративы, которая прорезалась сегодня, надо бы развить в виде какого-то вменяемого текста.

Я буду рада, мои дорогие участники сегодняшнего семинара, если вы, в свою очередь, поделитесь со мной своими впечатлениями. Для меня это важно. Это можно сделать как в комментариях, так и лично.

Уютненький бложик про ЗОЖ

йог смотрит на закатное солнце

Знаете, друзья мои, в последнее время у меня накопилось довольно много всякого опыта по части здорового образа жизни и сопутствующих реалий. Йога, правильное питание, активный образ жизни, режим, всякое такое. У меня появилась идея сделать в честь этого новый отдельный бложик и туда про этот опыт писать. А может быть, даже иногда снимать для него маленькие смешные видео. Что скажете?

Дед Мороз и все-все-все

дед морозМы, взрослые, очень забавно выглядим, когда рассуждаем о таких тонких материях, как Дед Мороз и новогодние подарки. Например, взрослые склонны видеть противоречие между тезисом «подарки приносит Дед Мороз» и «подарки покупают родители». Поэтому они скрывают от детей «горькую правду» о том, что Деда Мороза, мол, не бывает. И поэтому они удивляются, когда дети, узнавшие, кто же на самом деле кладёт подарки под ёлку, совершенно не разочаровываются в идее существования Деда Мороза.

Меня тут на днях посетило осознавание, что никакого противоречия между Дедом Морозом и родителями нет.

Если, конечно, мы откажемся от идеи считать детей полными идиотами. Кто сказал, что дети верят во вполне материального, живущего где-то далеко на Севере дедушку в красной шубе с длинной бородой, который раз в год приносит подарки? При этом у детей не возникает совершенно никакого когнитивного диссонанса, когда они видят разом пять-шесть разных дедов морозов на улице или на празднике. Или, например, когда деды морозы, приходящие к ним в разное время, различаются по внешности и манере поведения. Мы часто предполагаем, что дети просто ещё глупые (или, допустим, не глупые, а когнитивно простые, или не обладают достаточной долговременной памятью, или очень внушаемые) и поэтому не замечают противоречий. Мне кажется, это объяснение не работает. Многие взрослые тоже глупые, когнитивно простые, беспамятные, внушаемые и т. п. Но они не верят в Деда Мороза как в реальное существо, которое можно поставить в один ряд с их родителями, друзьями и знакомыми. (Хотя, конечно, взрослые верят в великое множество очень странных вещей, таких как БАДы, ПМС и глобальное потепление, и я допускаю, что в этом посте я сильно переоцениваю взрослых).

Оставим в стороне тезис о том, что «горькая правда», преподносимая родителями, вполне может восприниматься детьми как очередная ложь. Родители говорят им, что Деда Мороза не существует, а перед этим энное количество лет говорили, что он существует. На основании чего ребёнок должен теперь поверить в «горькую правду»? Он вполне может решить, что родители говорили ему правду сначала, а теперь лгут. Или что и то, и другое — ложь, а правду надо узнавать другими способами — как и в другом случае, выставляющем мыслительные способности родителей не в самом выгодном свете. Я имею в виду историю с аистом и капустой. Не будем развивать дальше это благодатнейшее направление мысли. Попробуем лучше поставить под сомнение саму «горькую правду», взрослую правду о том, что Деда Мороза не существует.

Я придерживаюсь мнения, что дети прекрасно различают (а) Деда Мороза как кого-то, в кого стоит верить, и (б) неуклюжие попытки любящих взрослых создать для них, детей, сказку. С этой точки зрения становится понятно, почему для многих детей нет никакого противоречия между тем, что (а) подарки — от Деда Мороза; (б) подарки покупают мама и папа.

Ведь не кто иной, как Дед Мороз, воплощение праздничной сущности Нового Года, магическое существо, мифологема — называйте как хотите — вдохновляет мам и пап на предпраздничную беготню по магазинам. Чёрта с два мы все на это заморачивались бы, если бы не Дед Мороз. Если его не существует, то кто, скажите на милость, заставляет нас бегать и стоять во всех этих очередях? Мазохизм? Нет, есть до фига и больше гораздо более приятных и доступных способов предаваться мазохизму. Любовь к близким? Ерунда, есть люди, для которых любовь к близким проявляется совершенно иначе и вообще никак не связана с традициями. Привычка, условный рефлекс? У людей не бывает «просто рефлексов» такого высокого уровня, как покупка подарков на Новый Год. Опять же, непонятно, почему у одних людей этот рефлекс есть, а у других нет. Внушение, реклама? Реклама как таковая имеет очень небольшой коэффициент прямого воздействия, и даже в случае срабатывания она определяет скорее то, что именно мы покупаем, а не то, что мы вообще пошли по магазинам. Стадное чувство, эффект толпы? Нет, потому что новогодние подарки делают даже те люди, которые этому эффекту не подвержены или подвержены в очень малой степени.

Дед Мороз — это не рефлекс, не эмоция, не эффект заражения, не реклама. Это миф, традиция, элемент дискурса, абстрактное понятие, подзаконный акт бытия, часть нашего общего постсоветского фантазма — называйте как хотите. Это вымышленный субъект, с которым многие из нас находятся в очень близких отношениях с самого детства. Это нечто, что не имеет привычного нам онтологического статуса, как имеет его... ээээ... непрестанно икающий по милости лингвистов и психологов «вот этот стол». Но это не значит, что Деда Мороза не существует. Он очень даже существует. Например, в голове у тех людей, которые покупают своим детям новогодние подарки или пишут новогодние письма кому-то, кто бесконечно могущественен и бесконечно же в них, этих людях, заинтересован.

И большое ему от меня нарратологическое спасибо за то, что он существует. Я люблю праздники и мифы. С Новым Годом и Рождеством!

Делай что хочешь, или Почему люди сопротивляются некоторым словам

Вот, придумалось вдруг. Засунула на b17, ну, и сюда тоже...

Есть такое небезосновательное мнение в профессиональном сообществе, что психотерапия помогает людям стать более осознанными, самостоятельными и зрелыми. Что терапевты оказывают людям поддержку и встают на сторону их желания. Что в терапевтическом процессе человек начинает принимать собственные, ответственные решения. Многие из нас слышали, а кое-кто даже убедился на собственном опыте, что это действительно так.

(далее…)