Сообщения с тегами ‘психоанализ’

Может ли человек похудеть?

В этом небольшом тексте я хочу предложить коллегам речевой инструмент, который может пригодиться в работе с некоторыми затруднениями, возникающими в наших психоаналитических беседах. Этот инструмент состоит в направлении внимания на небольшие двусмысленности, которые, как правило, остаются вне нашего сознания, если специально на них не сосредоточиться, и я должна признаться, что сама я наткнулась на такого рода двусмысленность совершенно случайно — то есть, как мы с вами понимаем, бессознательно. Я проиллюстрирую свою идею, обратившись к навязшей уже всем на зубах в самых разных контекстах фразе — фразе «я не могу».

Допустим, некий человек произносит фразу «у меня не получается похудеть». Связанные с этой фразой страдания самого разного толка несомненнны и заставляют нас предположить, что этот человек полагает: есть такие люди, которые могут похудеть. Так ли это на самом деле? Двусмысленность, которую мы ищем, состоит в том, что на этот вопрос есть и положительный, и отрицательный ответ одновременно. Человек может похудеть в том смысле, в котором, например, график некой функции может в определённой своей точке пересечь ось абсцисс. То есть, задаваясь абстрактным вопросом «возможно ли это в принципе», мы должны признать, что да, как правило, на этом уровне рассуждений похудеть — возможно. Однако часто бывает так, что анализант не замечает другого уровня, а именно — того, на котором испытывает чувство вины, злости и все прочие, которые побуждают его, в конечном счёте, заговорить об этой проблеме и взять на себя за неё ответственность. Все эти чувства преследуют его так, как будто он считал, что способен (чисто теоретически) сознательно предпринять похудение своего тела. Не заняться фитнесом, не ограничить себя в каких-то продуктах, не искать другие способы, помимо еды, чтобы справляться со своими эмоциями. Он думает, что способен похудеть, так сказать, напрямую. Захотеть — и похудеть. А почему он так думает? Потому что фразу «человек может похудеть» можно прочитать в том числе и таким образом. Я же могу поднять руку — могу! И ногу. И голову могу повернуть. И даже, при определённой сноровке, пошевелить ушами. И всё это называется «я могу». И если я услышу «люди могут похудеть», я стану думать, что это явление такого же порядка. Двусмысленность фразы «я могу» исчезает в этот момент. Человек прочитывает только эту вот интерпретацию — про непосредственный контроль над своим похудением. Почему именно про контроль — это его личное дело. У многих людей на то есть свои давние причины.

Поэтому, если в такой момент сказать что-нибудь вроде «конечно, не получается, ни у кого не получается» или «такое может произойти, но не под вашим непосредственным контролем», то это, скорее всего, будет означать большую услугу человеку, попавшему в ловушку однозначности. То, что он что-то может, совершенно не означает, что он влияет на это напрямую. Уничтожение знака равенства между этими двумя фразами, введение различия, существенно помогает разобраться в любой из ситуаций такого типа.

Будьте здоровы — и читайте внимательно!

Об утрате субъекта в борьбе и о том, как вернуть всё себе

Я сейчас выскажусь на одну сложную тему, вполне осознавая, что высказывания мои спорны, неоднозначны и носят ярко выраженный ассоциативный характер. Но тем не менее. Существует такой феномен, мне кажется, что в разных подходах (феминизм, нарративный подход, дискурс-анализ) он называется по-разному; назовём его здесь властью правящего дискурса. Идея состоит в том, что существует некоторый генеральный дискурс-гегемон, который (как и положено дискурсу) делает акцент на одних вещах и отрицает существование других вещей, и из-за этого происходят всякие плохие события. Например, мужчины насилуют женщин, потому что многие формы насилия в этом дискурсе прописаны как отношения к насилию не имеющие, правильные и нормальные. Или вот поехал человек на шоу «Минута славы», его выступление не понравилось жюри, жюри высказалось резко, человек вернулся домой и покончил с собой. Потому что в правящем дискурсе прописано, что есть люди успешные и неуспешные, и надо людей обязательно на эти две группы подразделять и устраивать посвящённые этому шоу, по итогам которых успешных людей оказывается, конечно же, гораздо меньше, чем неуспешных. (Удивительно, как это после передачи «Слабое звено» никто с собой не покончил. А может, я просто не в курсе).

У меня накопилось некоторое количество наблюдений относительно этого ряда событий и тех текстов, в которых они описаны, и я вот что хочу сказать, друзья и коллеги.   (далее…)

Argentence

Наш друг и коллега Валентин Бабиченко, дай ему Бог всё что надо но не сразу, организовал чудесный семинар, который случился с нами в эту пятницу-субботу. Ежели кто следил за невнятными следами происходящего в контактике и фейсбучике — это то самое, в преддверии чего была вся эта суета вокруг банана Маркса. Приезжал Маурисио Рухелес Шёневольф, это такой французский психоаналитик латиноамериканского происхождения. Вот такой он красавец весь из себя:

Маурисио Рухелес Шёневольф

К тому же он пессимист, ой, то есть реалист, как и сам Лакан, что не может не радовать. И голос у него очень ласковый такой, неожиданно мягкий голос. «И тебя вылечат, и тебя... и меня вылечат» ©.

Маурисио рассказывал нам про деньги, субъект, язык и всякие другие интересные штуки — и в теоретическом плане, и в клиническом. Даже если бы там вообще не было про Маркса (а про Маркса там было, да ещё как!), это всё равно была бы замечательная возможность повысить свою общую литературную и философскую эрудицию, воткнуть в клинику, посмеяться и вообще хорошо провести время.

Я уже давно махнула рукой на то, чтобы всерьёз конспектировать то, что кто бы то ни было где бы то ни было рассказывает, хотя по привычке всё равно всегда веду записи. Психоаналитик же у нас писец, это все знают. В этот раз мне захотелось набросать несколько мыслей из записанного сюда. Не иначе как анальная логика проснулась. Получилось что-то в жанре заметок на салфетках (уйди от меня, образ туалетной бумаги!!!) — опорные фразы, о которых лично мне размышлять небезынтересно. В квадратных скобках — мои комментарии. Извините, после семинара на такую тему не могу удержаться. Осторожно, дальше будет всякая лаканость. Не влезай — убьёт.

(далее…)

О фундаментальных вопросах бытия, секретах и принципе конфиденциальности

Есть много разных способов, я стесняюсь, пропускать через себя психоанализ. Каждый психоаналитик, думается мне, делает это сообразно собственному симптому. Один из аспектов моего разностороннего симптома заключается в том, что у меня оба родителя — математики, а партийная кличка у меня — «моя маленькая теорема» © папа. Вследствие этого у меня внутри всё время что-то кому-то доказывается, в самом что ни на есть математическом смысле. Заодно я успеваю иногда сама что-то понять. Сейчас вот я поразмышляла, и у меня родилось забавное логическое построение. Сейчас я попробую с его помощью показать, как устроено общение между людьми.

В нашем построении будет три места: место родителя (он же Другой), место психоаналитика и место ребёнка (он же субъект). Обратите внимание: это логические места! Это позиции, а не люди. Реальные живые люди могут занимать разные позиции. Также у нас будет один параметр (знание) и два значения этого параметра (да/нет, знает-не знает). В квадратных скобках даны мои комментарии. Они представляют собой попытки выразить моё теоретическое знание в той форме, в какой оно является моим. Они ни в коем разе не претендуют на истинность и не являются исчерпывающими.

 

Родитель и ребёнок:

Ребёнок не знает: а=?

Родитель знает: а=b.

Психоаналитик отсутствует.

[Комментарий: родитель отвечает на фундаментальный вопрос ребёнка: "Кто я?" (а=?) - "Ты еси это" (а=b)].

 

Психоаналитик и ребёнок:

Ребёнок не знает: а=?

Психоаналитик не знает: а=?

Родители не в курсе.

[Комментарий: психоаналитик поддерживает вопрос "Кто я", спрашивая в разных формах: "Кто ты?". Тем самым он вызывает к жизни ответ родителя (господское означающее)].

 

Родители на кухне (спор):

Папа знает: а=b.

Мама знает: а=c.

Оба родителя знают: b не равно с.

Ребёнок подслушивает. Родители не в курсе.

[Комментарий: здесь имеется оппозиция; у ребёнка два ответа на вопрос "Кто я?": он может ориентироваться либо на b, либо на с, либо на то и другое сразу. Это называется "отцовский закон"].

 

Родители на кухне (трогательное единодушие):

Папа знает: а=b.

Мама знает: а=c.

Оба родителя знают: b=с.

Ребёнок подслушивает. Родители не в курсе.

[Комментарий: здесь нет оппозиции; у ребёнка по сути нет выбора, что b, что с - один хрен. Это называется "материнский каприз"].

 

Детишки в песочнице:

Васенька не знает: а=?

Машенька не знает: а=?

Родители не в курсе.

[Комментарий: Васенька думает, что Машенька что-то знает - это фаллическая форма сексуации. Машенька наслаждается тем, что Васенька так думает, и хочет, чтобы он в этом признался. Тогда она плюнет на Васеньку и пойдёт любить Коленьку, который ещё не признался. Это истерия. Васенька, сука, не признаётся, потому что иначе всё его удовольствие заберёт Машенька, а он останется у разбитого корыта. Это невроз навязчивости. Машенька и Васенька думают, что задаются одним и тем же вопросом. Это нарциссизм.  Майский ветерок нежно играет Машенькиными волосами и щекочет её за ухом - это женское наслаждение].

 

Из этого построения есть несколько забавных следствий. Они также не являются исчерпывающими и не претендуют на истинность. Это просто такой способ мыслить.

  1. В этом логическом построении есть измерение тайны, секрета, и оно касается всех мест. Для ребёнка является тайной, кто он есть. Для родителя является тайной, что там делает ребёнок в песочнице, а ещё — то, что он подслушивает сказанное родителями насчёт а. Для психоаналитика большой секрет в том, что он тут вообще делает, в этом построении.
  2. Одну ситуацию можно превращать в другую. Например, в песочницу можно позвать родителей, и тогда сцена может превратиться в расклад "родитель и ребёнок" или «родители на кухне».
  3. Психоанализ может выглядеть как игра в песочнице, а игра в песочнице — как психоанализ. Никакого различия в структуре самой коммуникации нет. Разница лишь в том, насколько серьёзно ребёнок относится к знанию своего партнёра. Иначе говоря, разница не в структуре коммуникации, а в метапараметрах: в анализе ребёнок думает, что рядом с ним человек знающий (способный сказать b), а в песочнице — что рядом с ним другой ребёнок, который никакого b не знает.
  4. В песочнице неважно, чему равно а. Важна возможность задаваться вопросом, что есть а и чему оно равно. Поэтому, в сущности, там можно присваивать а любые значения и смотреть, что получится. Важный принцип работы песочницы состоит в том, что родители должны быть не в курсе, что там происходит, потому что если родители в курсе, они придут и скажут b, и на этом игра в песочнице закончится. Ну и что, что это просто фантазия субъекта. "Родители не в курсе" — условие для разворачивания желания субъекта, то есть для любви. Ещё в песочнице нет психоаналитика. Поэтому там много сексуального удовольствия и нет никакого анализа.
  5. Иногда сексуальное удовольствие в песочнице зашкаливает, а вместе с ним и сопряжённое с удовольствием чувство вины. Тогда, чтобы унять тревогу, Васенька (Машенька) призывает в песочницу условных родителей, чтобы они сломали ему (ей) весь кайф и наказали. Он требует от собеседника сказать «a=b», то есть встать на место родителя. Поскольку никто вокруг, включая его собственных папу с мамой, не знает, что это за b, сказать ему этого никто не может. Если собеседник таинственно молчит/говорит туманно (имитация позиции психоаналитика) или говорит что-нибудь директивно типа «a=d» (имитация позиции родителя), наш субъект почувствует временное облегчение, идентифицируясь с тем, что говорит собеседник. Если собеседник встанет на место «такого же» ребёнка из песочницы, будет нарциссическая идентификация, и тогда облегчение тоже наступит, потому что вина перейдёт на собеседника. В первом варианте субъект будет смутно чувствовать себя обманутым, во втором — нет, потому что «такой же, как я» не может ничего от субъекта скрыть.
  6. Разумеется, нельзя упускать из виду также тот факт, что рассказанный «секрет из песочницы» призван также сделать ребёнка соблазнительным объектом для родителя, вызвать у родителя желание знать то, чего он не знает, создать «отношения для двоих». Поэтому посыл в сторону собеседника при раскрытии «секрета» всегда двойной, и ответить на него «правильно» фактически невозможно.
  7. Чтобы психоанализ работал, родители тоже должны быть не в курсе. Потому что психоанализ — это дискурс любви, разговор о любви. Отсюда принцип конфиденциальности.
  8. Нарушение принципа конфиденциальности в психоанализе можно помыслить как попытку субъекта, слетевшего с позиции психоаналитика, признаться родителям в том, что на самом деле творится в песочнице. Это происходит, когда субъект становится Васенькой (Машенькой), то есть когда он обнаруживает себя в человеческих (читай — симптоматических) отношениях с другим (которым в этот момент становится его анализант). Эти симптоматические отношения тревожат нашего аналитика, потому что там слишком много удовольствия для него.
  9. Из пп. 5 и 8 следует, что нарушение аналитиком конфиденциальности практически при любом раскладе даёт временное снижение напряжения и тревоги, делающее собственную рабочую позицию переносимой. Отсюда помогающий эффект любых разговоров «о работе» que sunt. Это работает на укрепление позиции аналитика, даже если помимо разрядки напряжения ничего не происходит. Однако из п. 6 следует, что если ничего больше не происходит, нарушения конфиденциальности будут повторяться снова и снова, результат их будет неудовлетворительным, а проблема аналитика с тем, чтобы более-менее комфортно себя на своём месте чувствовать, не будет разрешена. Отсюда необходимость нормальных супервизий, интервизий и собственного анализа.
  10. Собственный анализ проходят, в частности, для того, чтобы на своей шкуре понять, что такое это долбаное b и почему его никто не может назвать, а ещё — чтобы разобраться, что с этим делать.

Как мы видим, теория психоанализа в моём изложении в некотором смысле похожа на тригонометрию. Я сейчас имею в виду известное высказывание о том, что всю тригонометрию, в принципе, можно вывести из основного тригонометрического тождества.

Желаю всем, кто любит иногда подумать, приятных размышлений.

Правильный Момент

Вот я работаю с людьми и часто в этом процессе загоняюсь на тему Правильного Момента. Слышала, что другие психологи тоже иногда на эту тему загоняются. Правильный Момент — это такой момент, когда надо сказать что-то умное, важное, нужное, инсайтообразующее (нужное подчеркнуть). У меня в отношениях с Правильным Моментом пока что было два этапа. На первом этапе я мучительно искала Правильный Момент и вечно переживала, что каменный цветок, хоть ты тресни, не выходит. На втором этапе я старательно избегала мыслей о Правильных Моментах и, чуть что, скрывалась в спасительной нирване «я-тут-ни-при-чём». Потом наступил третий этап, который мне, как водится, описать сложнее всего, потому что я, похоже, сейчас пребываю именно на нём. Поэтому я даже пытаться не буду, я только мысль расскажу, которая меня посетила. Вот, подумала я, вот сидит передо мной человек и что-то рассказывает. И что-то я в его истории слышу, а что-то не слышу. А он — он тоже что-то из этого слышит, а что-то не слышит. Ну так и кто мне мешает просто время от времени рассказывать ему, что слышу я? Человек что, не сможет выбрать, что из моих слов ему нужно, а что не нужно? Какой смысл заморачиваться поиском Правильного Момента, я всё равно не знаю, когда и о чём правильно говорить. Так что буду говорить как получится, а там разберёмся по результатам. Потому как иногда лучше жевать, чем говорить, а иногда совсем даже наоборот.

«Вы слишком серьёзны. Умное лицо — это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» © барон Мюнхгаузен.

Правильный Момент — он как суслик. Ты его не видишь, а он есть. Всегда есть. И тихонько хихикает над тобой из-за угла.

Нэнси МакВильямс и её лекция в Санкт-Петербурге

006-1

На этой неделе в Питер приезжала с лекцией широко известная в российской психоаналитической тусовке Нэнси Мак-Вильямс. Заранее подсуетившаяся я умудрилась заиметь билет на два дня лекции заранее, ещё в конце зимы, — всего за каких-то три тыщи рублей. Если говорить о содержании, то первый лекционный день, вторник, был посвящён обзору различных подходов к личности в психотерапии, а также разбору особенностей депрессивной и мазохистической личности. Кроме того, в первый день Нэнси представила нам кейс: описание и анализ собственной работы с мазохистической пациенткой. Второй день, среда, был посвящён нарциссическим, психопатическим, истерическим и диссоциативным личностям. Про оставшиеся типы, насколько я поняла, Нэнси собиралась рассказывать в Москве на этих выходных. Надо сказать, к концу второго дня я почти пожалела, что на выходных меня ждёт ещё одно мероприятие и что я не еду в Москву. Эти типологические штучки, знаете, необыкновенно затягивают. Это как бабушкин мешок с пуговицами — всегда очень хочется узнать, что там ещё есть.

Надо сказать, эти два дня я провела с немалой для себя пользой и удовольствием, несмотря на то, что Нэнси Мак-Вильямс, в моём понимании, — представитель скорее психодинамической психотерапии, нежели психоанализа. Прежде всего хочу отметить, что товарищ лектор мне вообще-то по-человечески очень понравилась. Этакий шотландский Карл Роджерс в юбке (нет, не в килте). Она симпатичная, и у неё отличное чувство юмора — я радуюсь, когда встречаю такое редкое и ценное сочетание личностных, я стесняюсь, черт. Я никогда не забуду чудесную фразу, которую она с явным удовольствием процитировала в первый день лекции: мазохисты, говорит, они практически как депрессивные, только у них ещё есть надежда. Вместе с тем теоретическая база, с которой она познакомила своих слушателей, заставила меня очень отчётливо понять суть подзатянувшегося процесса «Народ против Жака Лакана». И посочувствовать, конечно. Всем участникам.

Мне очень понравился этот опыт соприкосновения с альтернативной точкой зрения в развёрнутом и подробном виде, с клиническими примерами. На чтение книг современных психоаналитиков у меня пока не хватает дзена, я даже «Привязанность» Боулби не смогла осилить, не говоря уже о «Психоаналитической диагностике» Мак-Вильямс. Мне очень быстро становится скучно. А тут можно на живого человека посмотреть, который всеми этими конструктами действительно пользуется, и работает с ними, и вполне успешно, надо отметить, работает.

Хочу поделиться с вами, мои уважаемые читатели, некоторыми тезисами, которые дают некоторое представление о позиции Нэнси Мак-Вильямс и её товарищей по цеху.

  • Во главу угла ставится идея личности и её отношений с другими людьми. Думаю, в категориях лакановского психоанализа весь этот пласт можно смело отнести к регистру воображаемого, то есть того, что в нашей маленькой, но гордой секте в лакановском подходе вообще никого не интересует. Но по-человечески слушать про это очень любопытно.
  • Интересно, что при этом личность рассматривается не как набор черт, которые надо найти в человеке и поставить диагноз. Есть идея о том, что у человека имеется некая ключевая тема. Например, власть. Или, скажем, доверие. И вокруг этой темы выстраивается его личность. Думаю, в психотерапии такая теоретическая позиция обеспечивает бОльшую экологичность отношений, чем классическая диагностика по набору черт.
  • Отношения с терапевтом рассматриваются в этом же ракурсе и часто перекликаются с отношениями, которые были у человека с матерью (иногда рассматриваются также отношения с отцом). Хотя, конечно, прямого отождествления одних отношений с другими нет. Идеология Мак-Вильямс может иметь свои недостатки, но назвать её представителей идиотами было бы некорректно.
  • Присутствует дискурс нормы/патологии: они лечат людей и адаптируют их к окружающей действительности, в чём открыто и честно признаются.
  • Присутствует тема контрпереноса, он активно ощущается и анализируется. Для каждого типа личности есть свои особенности ощущаемого терапевтом контрпереноса.
  • Неудачи анализа списываются на особенности личности пациента. Например, Нэнси рассказывала, что Отто Кернберг, мол, утверждал: эти гадские нарциссические пациенты не принимают его высокоразумных интерпретаций в силу того, что опасаются сделать явным интеллектуальное превосходство психоаналитика — и, соответственно, пережить невыносимое унижение.
  • Имеется дихотомия «истинный-ложный», характерная для этики блага ровно так же, как и дихотомия «норма-патология». Есть истинный, подлинный, аутентичный пациент, а есть всякие неаутентичные защиты, которые он, бедняга, от плохой жизни и непрочной привязанности к матери себе нарастил. Истинными и ложными бывают: чувства, собственное Я пациента, отношения с другими людьми и многое другое.
  • Испытывать привязанность и любовь к другим людям считаются правильным. А вот нарциссическое обесценивание, презрение и ненависть к людям — нет. Испытывать и демонстрировать тёплое, поддерживающее отношение к пациенту тоже считается базовым. Хотя Нэнси, отвечая на соответствующий вопрос из зала, высказалась в том смысле, что нарциссические терапевты, мол, также могут работать с пациентами вполне успешно. С некоторыми. И заодно развивать у себя эмпатию, которой им, нарциссическим терапевтам, шибко недостаёт.
  • Есть тема про то, что зачастую пациенты видят  в действиях своего терапевта хороший пример адаптивного поведения, и это неплохо. Кстати, что характерно, Нэнси не призывала нас непременно демонстрировать такой пример. И то славно.
  • Противопоставляются «естественная» склонность быть психоаналитиком и, например, мотив власти. Хотела бы я знать, как они разделяют эти вещи на практике и много ли у них там по этому поводу поломано копий.
  • Типология. Им нравятся типологии. Вот хоть ты тресни. И они, похоже, воспринимают эти типологии всерьёз. Впрочем, думаю, для них это всё-таки модель, а не святая истина. Во всяком случае, Нэнси не похожа на человека, увлечённого поисками святой истины. Не тот тип личности, да.

Вот так вкратце, бегущей, так сказать, строкой рапортую вам, друзья мои, о посещении этого увлекательного двухдневного мероприятия. Если кому-то из вас в профессиональных или личных целях любопытны какие-нибудь подробности содержания лекции, а также в чём конкретно не согласен товарищ Энгельс с товарищем Каутским, то по вашему запросу я с удовольствием раскрою чего скажете, а ещё могу представить и обосновать собственную позицию по любому из перечисленных пунктов.

Вопросы с засыпки: что делать, шеф, что делать?

Рубрика «Вопросы с засыпки» продолжает свою работу!

«Как работает результат анализа? Ну понял ты взаимосвязи того, что с тобой происходит, с собой, с тем, что ты делаешь, со своей историей. Ну понял, что это было с тобой с самого детства, а дальше что? Многия знания – многия печали. Иначе говоря, каков механизм работы этого знания? Я так понимаю, он в возможности „переиграть историю“, сделать другой выбор, переосознать ее. Значит ли это, что для того, чтобы симптом был как-то переосознан в анализе, необходимо выяснить именно ту точку, в которой он завязался, с которой начался (в логическом или временном смысле)?»

Первое, что смущает меня в текста вопроса,  - это позиция автора. «Необходимо выяснить именно ту точку, в которой он завязался…» — кому необходимо? Анализанту? Аналитику? Ни анализант, ни аналитик ничего специально в материале анализа не ищут и не выясняют. Исходя из такой постановки вопроса, я бы спрашивала автора о том, насколько для него нормально, что какие-то вещи с ним просто случаются. Не он сам, не его собственное «Я» их делает – они с ним случаются. Именно так – «что-то со мной случилось» — выглядит обычно работа бессознательного. Позиция «что мне делать?» очень похожа на защиту от тревоги, возникающей при столкновении с чем-то, что субъект не может контролировать. В первую очередь, как мне кажется, в ответах на такие вопросы нужно прояснять именно тему тревоги, опасности/безопасности, защиты.

Возможно, из-за необходимости занимать активно-защитную позицию в этом вопросе перепутаны причина и следствие. Понимание взаимосвязей – это не результат анализа и не его цель, это показатель. Если в анализе произошло что-то, после чего человек стал по-иному воспринимать свою жизнь, стал способен принимать решения, которых не принимал ранее, с такого места, на котором ранее стоять не решался, — значит, случился результат, произошло переписывание субъектом своей истории. Окончательный это результат или промежуточный – это решать самому субъекту.

Само по себе знание о своей истории решительно бесполезно. Именно поэтому имитации психоаналитического процесса из серии «обсудить и понять причины» — как в анекдотах – действительно не работают. Работает исключительно то уникальное место, которое субъект решается занять – а это, в свою очередь, становится возможно только после того, как он допускает возможность существования этого места вне зависимости от собственных сознательных решений.

Теория и клиника психоанализа — 2013

Уважаемые коллеги! В октябре психоаналитическое сообщество «Интерналия» (Санкт-Петербург) приглашает вас на открытие курса «Теория и клиника психоанализа». Курс опирается на основные теоретические и клинические предпосылки концепций Зигмунда Фрейда и Жака Лакана. Подробнее об этих предпосылках можно прочитать здесь.

В программе теоретической части курса:

  • Влечения. Бессознательное.
  • Аутоэротизм и нарциссизм. Стадия Зеркала.
  • Теория Эдипова комплекса. Три такта Эдипа.
  • Топические схемы З. Фрейда. Топика Лакана ISR.
  • Симптом. Желание и требование.
  • Фантазм. Объект а.
  • Теория четырёх дискурсов. Топология Ж. Лакана.
  • Этика психоанализа. Желание аналитика.
  • Несуществующие отношения. Тело в психоанализе.

Клиническая часть курса включает представление случаев, супервизии и интервизии. Кроме того, в рамках клинической части запланирован цикл тренировочных упражнений, направленных на развитие навыков анализа текста с позиций лакановского подхода.

Программа курса предусматривает возможность прохождения теоретической части цикла отдельно от клинической.

Курс рассчитан на 8 месяцев (3-часовой семинар проводится раз в две недели) и предполагает итоговую сертификацию. Начало занятий планируется в первой половине октября этого года. Стоимость одного занятия составляет 600 р.

Авторы и ведущие курса — Марина Волохонская и Александр Кравцов.

Марина Волохонская — психолог, кандидат психологических наук, гештальт-терапевт (сертификат Московского Гештальт Института), любитель лакановского психоанализа (повышала квалификацию в Восточно-Европейском Институте Психоанализа, курс «Психоаналитическая теория и клиника Фрейда-Лакана»). Стаж работы в области консультирования и терапии — более десяти лет. Стаж преподавания — девять лет. Стаж ведения обучающих групп — три года.

Александр Кравцов — психолог, психоаналитик, закончил РГПУ им. А. И. Герцена и Восточно-Европейский Институт Психоанализа. Прошёл курс «Психоаналитическая теория и клиника Фрейда-Лакана». Стаж работы в области психоанализа и психологического консультирования — более пяти лет. Стаж ведения обучающих групп — четыре года.

Записываться на курс, а также задавать интересующие вопросы можно по телефону: 8-904-647-9931 (Александр) или по email: tagliatore (собака) yandex.ru (Александр) и volokhonskaya (собака) gmail.com (Марина). Также можно писать в комментариях.

ЛПШ-2013, Волгоград

Итак, друзья мои, мы с Волохонским вернулись с Летней психологической школы, которая традиционно, вот уже одиннадатый год, проводится в июле под Волгоградом. Организует её Волгоградский социально-педагогический университет. Сейчас буду описывать свои впечатления. (далее…)

Вопросы с засыпки: Homo ludens

А мы тем временем продолжаем нашу рубрику «Вопросы с засыпки»!

"Всегда ли страдание и неделание ничего, чтобы его исправить, есть признак того, что человек что-то недоговаривает про то, что понимает причину своего страдания? Этот вопрос о куче моих знакомых и мне, наверное, когда ты говоришь «да знаю я все, работать столько нельзя, я зря проживаю жизнь, и непонятно зачем это делаю, это просто страх неизвестности, потому что меня с детства не оставляли без присмотра и лалала, и потому что я insecure overachiever (как они называют типичного работника нашей компании), и я чувствую радость только когда начальник доволен, но ведь это бред, я хочу от этого освободиться, надо увольняться, это реально разумно, и я этого хочу, и все эти разговоры сейчас – это я просто трушу сделать шаг, который реально мне поможет выбраться из дерьма, в котором я нахожусь …) но по-прежнему ничего не делаешь и получаешь удовольствие от разговоров об этом».

(далее…)