Марина Андронова

Я занимаюсь частной психотерапевтической практикой уже очень давно, больше двадцати лет. Однако с тех пор, как я стала использовать знания, полученные мною во время обучения в Институте Нейроинтеграции, моя практика сделала большой качественный скачок. Предыдущий скачок сравнимой мощности случился со мной около десяти лет назад — тогда я заинтересовалась лакановским психоанализом, и, разумеется, этот интерес изменил в моей практике примерно всё и существенно повысил её качество.

Как и в случае с лакановским анализом, нейроинтеграционный подход существенно повлиял на моё мышление и восприятие психотерапевтической работы. Начать хотя бы с того, что когда у меня появилась очередная крупная область интересов, мне пришлось задуматься о том, что же представляет из себя каждая из областей, которыми я занимаюсь, и как их можно определить. Сейчая я думаю об этом так: психотерапия — это специально организованное добровольное взаимодействие двух или более людей, один или более из которых занимают позицию пациента (то есть человека, страдающего от боли или дискомфорта). Чаще всего в психотерапии речь идёт о боли психологического происхождения, гораздо реже — физиологического происхождения. Далее мы будем говорить о психотерапии в её узком смысле — как о методе исцеления такого страдания, которое имеет в своей основе психологические причины. Основной задачей психотерапии является целенаправленное изменение пациентом собственного мышления, стиля жизни, личностных особенностей таким образом, чтобы уровень страдания снизился, а психологические причины, вызывающие страдание, были по возможности удалены или изменены таким образом, чтобы этого страдания более не вызывать. Для этого психотерапевту необходимо делать три основные вещи:

• Правильно определять, что именно является психологическими причинами, влияющими на бедственное положение пациента, то есть уметь в рамках своего подхода диагностировать и на основе результатов этой диагностики строить для каждого пациента индивидуальную модель психологического страдания.
• Эффективно давать пациенту обратную связь относительно того, что тому нужно предпринять прямо на сессии или в своей обычной жизни для того, чтобы справиться с этими причинами или смягчить их влияние.
• Творчески создавать и при необходимости менять вместе с пациентом такие условия, в которых исцеление произойдёт наиболее быстро и одновременно экологично (то есть не нанесёт вреда, превышающего пользу от лечения).

В свою очередь, нейроинтеграция — это метод практического применения знаний о мозге и нервной системе, позволяющий улучшить качество жизни и деятельности с учётом этих самых знаний. Как может такой метод помочь психотерапевту и пациенту в их нелёгкой работе? Вот что изменилось в моей практике после того, как нейроинтеграция стала частью моего собственного личного и профессионального стиля. 

1. Я осознала огромную роль состояния в работе над психологическими проблемами и трудностями. Благодаря нейроинтеграционной оптике я стала замечать, как часто люди находятся в дистрессе, в панике, в сильнейшей тревоге, как часто они морально измотаны и попросту не могут применять даже самые эффективные методики и приёмы, а если применяют их, то это получается механически, безо всякой пользы для дела. Что я начала делать:

• По максимуму упрощать своим пациентам взаимодействие со мной. По возможности, я стараюсь использовать простые формулировки, действовать исключительно в рамках запроса, записывать удалённые встречи на видео, отправлять человеку саммари встречи в тех случаях, когда на встречах были сделаны какие-то важные открытия или если я на встрече попросила человека о чём-то подумать дополнительно между сессиями.
• Просить пациентов готовиться заранее, если они знают, что им предстоит какое-то непростое событие, и помогать им в этой подготовке: обдумать, что будет происходить, составить планы А и Б на случай, если что-то пойдёт не так, и так далее. Это позволяет снизить уровень стресса, связанного с непредсказуемостью жизни. Некоторых пациентов я прошу также готовиться и к терапевтическим сессиям, а также использую методы сонастройки и выравнивания состояния.
• Намеренно регулировать собственное состояние во время работы и в перерывах — как при помощи специальных практик, так и просто при помощи заботы о себе. Невыспавшийся и злой терапевт — плохой терапевт. 

2. Я окончательно и чётко поняла, что мышление меняется медленно и только под воздействием определённого рода практик — тех, которые побуждают человека к рефлексии. Не имеет никакого смысла (за исключением психологического ликбеза — это тоже бывает важно) в том, чтобы просто сообщать человеку важные вещи о том, как устроена психика или человеческие отношения. Ровно так же не имеет никакого смысла, когда человек раз за разом оказывается в трудных жизненных ситуациях, если у него нет удобных инструментов для обдумывания этих ситуаций и формирования своего собственного понимания, собственного опыта. Что я начала делать:

• Экспериментальным путём подбирать для своих пациентов тот уровень рефлексии, который им подходит. Я перестала задавать сложные вопросы людям, которым случалось до сих пор отвечать только на очень простые вопросы, и перестала ожидать от этих людей, что они напишут для меня философское эссе. Я прошу человека выбрать ответ из 2-3 вариантов, вставить пропущенное слово, представить себе ситуацию (и при этом помогаю представить, описывая её) и назвать первое, что пришло в голову. Я стараюсь продвигаться к пониманию медленно и постепенно, последовательно помогая пациентом сформировать всё более и более сложные инструменты рефлексии. 
• Чаще, гибче и разнообразнее использовать диалоговые инструменты развития мышления: открытые вопросы, прояснение, паузы, удивление — и, наконец, просто качественное присутствие и глубокое слушание. 
• Пользоваться чатом в сочетании с письменными практиками развития мышления. Я оценила огромные возможности, которые даёт правильно организованное общение в самом обыкновенном телеграм-чате для развития рефлексии. Мониторинг мыслепотока, альтернативное оценивание, открытые вопросы, нейросёрфинг — при грамотном применении этих практик в чате эффективность психотерапии начинает кратно расти.
• Рассматривать супервизию как процесс совместного размышления над ситуацией того или иного пациента.

3. Я стала ценить действия. Психотерапия, в особенности психоаналитического толка, часто остаётся на уровне логического рассуждения — это бывает ценно для работы с мышлением, для его дифференциации и усложнения. Часто одно только это меняет жизнь. Но вообще-то довольно часто встречаются ситуации, когда люди, имея в распоряжении всё необходимое, так и не переходят к действиям, которые им нужны. Привычные паттерны, которые останавливают людей в такие моменты, очень сложно обнаружить, если занимаешься исключительно рассуждениями. Что я начала делать:

• Спрашивать пациентов о том, чем они заняты каждый день и как к этому относятся. Какая прекрасная практика ежедневные нейроинтеграционные стендапы! Качество жизни многих моих пациентов кратно улучшилось просто за счёт того, что они каждый день отвечали себе на три вопроса: как они сейчас, что хорошего они сделали за прошедшие 24 часа и что хорошего планируют сделать в ближайшем будущем. Не вижу = не делаю. И это касается не только туду-листов, календарей и прочих привычных инструментов самоорганизации. Люди не видят собственных действий, качеств, взаимоотношений — до тех пор, пока не опишут всё это. А если они потом ещё и прочитают, что написали, то качество их самопонимания достигает прямо-таки небывалых высот — по сравнению с тем, что было прежде. 
• Побуждать к действиям, в ходе которых можно экспериментально проверить гипотезы пациента. Если ничего не пробовать, ничего и не поймёшь, вот что до меня дошло. Существуют, конечно, целые категории людей, которые просто пробуют всё подряд, вообще не задумываясь о том, что они делают и зачем, и надеются, что такая тактика поможет им улучшить качество жизни. Мне кажется, что КПД такой тактики не очень высокий. Но надо отметить, что ничего не делать с точки зрения КПД вообще-то хуже. 

Нейроинтеграционные спринты в их классическом варианте я использую в работе редко. Однако я заметила, что часто использую планирование и рефлексивную начинку спринта без нейроинтеграционных проектов как таковых — я использую их как операционную систему любого плана. Например, когда пациенту предстоит непростой визит к родителям, я вначале прорабатываю с ним этот визит с учётом всех трёх направлений (фундамент, кайф, драйв), а затем, после завершения визита, помогаю полностью авторизовать весь опыт, полученный в ходе этого события. 

Наверняка есть и другие прекрасные открытия, которые изменили мою практику и связаны с моим опытом обучения в Институте Нейроинтеграции. Пока что я вспомнила вот эти. А у вас, дорогие читатели, был такой опыт, когда ваш профессиональный или личный стиль существенно менялся после столкновения с какой-то новой парадигмой? Если был, то, пожалуйста, делитесь в комментариях! Это очень интересно. 

Чтобы не пропустить мои новые тексты и видео, подписывайтесь! И приходите ко мне в гости, у меня ещё много всего интересного бывает: https://t.me/psycholojoy.